Вспышка. Снова тьма… Вспышка. Вот уже длительное время монотонно-желтая, но от того не менее опрятная маленькая комната озарялась маленьким фонариком, с которым под одеялом игрался темненький русский мальчик. Увлекшись своей новой игрушкой, мальчуган не заметил, как в его палату вошел приятной наружности немец и на чистом русском проговорил:
— Николос, хватит баловаться. Ты мешаешь спать своим товарищам. Еще раз увижу — получишь дополнительные работы после своих занятий.
— Простите, хэрр Берхард, — смутился мальчик, — у меня никогда ещё не было ничего подобного.

Берхард посмотрел на блестящую вещичку в руках мальчика, и немного смягчился: «Ладно, малыш, спи. Завтра у вас сложная контрольная по истории, тебе надо набраться сил перед тем, как её писать». Он ушел, как можно аккуратнее повернув рукоятку красивой двери, и оставил мальчика одного. В его идеально ровной монотонной комнате.

Говорят, историю пишут победители. Так это или нет, но в интернате, в котором содержался Николос, историю России не изучали. Конечно, некоторые знаменательные лица, вроде Петра I, многое позаимствовавшего у немцев, были упомянуты в курсе всеобщей истории, но основной акцент делался именно на политику великого Адольфа Гитлера, победе которого в войне мы, россияне, были обязаны всем существующим сейчас благам. Этому учили во всех подобных заведениях от Калининграда до Владивостока. 

С 1960 года по достижению ребёнком пятилетнего возраста, родители были обязаны отдать его в интернат. Эта политика сначала прижилась лишь в Европе, где немцы имели достаточное количество рабочей силы, способной уследить за всей этой ребятней, а потом и по всей России, оставляя лишь немногочисленные белые пятна в особо суровых районах страны. И горе было тому родителю, кто пытался укрыть своё чадо от подобных мер — любые такие происшествия сурово карались: люди могли были быть подвергнуты жестоким пыткам или даже казни. Русский ли был человек, немец ли (хотя в последние несколько лет произошло настолько сильное смешение кровей, что сложно было даже определить кто есть кто) — каждый был обязан отдать своего ребёнка, имея возможность видеться с ним не чаще раза в неделю. Семейные ценности разрушились настолько, что некоторые дети даже, обретя свободу, не возобновляли полноценные отношения со своей роднёй. Каждый получал рабочее место и квартиру… Практически такую же маленькую, правильную и бледную, как и комнаты в интернате.

«Свобода, равенство, счастье» — именно под таким лозунгом проходило правление нынешнего диктатора Юалда, решительно обосновавшегося в России на долгие десятилетия. Однако люди, мозги которых ещё выжили после долгой спиртовки и зомбирования понимали, что никакой свободы и счастья в этом сером робо-мире не было и быть не могло. Всех людей изначально программировали на определённую работу, в детстве тщательно выявляя способности каждого человека к определённым видам деятельности. Любые попытки самовыражения и фантазии нещадно убивались, и лишь подозрения на проявление в человеке самостоятельности могли послужить почвой для принятия серьёзных мер. Однако писатели в стране были. И художники. И даже музыканты. Практически все они работали на правительство, переиначивая своё творчество под идеологию фашистов. Да, все были равны. Одинаково ничтожны перед той самой верхушкой, раздавить которую просто не представлялось возможным. 
Будильник в интернате был один, зато универсальный. Целая система мощных сирен, управляемых компьютером, нещадно будила любого, кто любил поспать после семи утра, а потому отмазки «вот-вот, ещё пять минут полежу» не прокатывали. Особых сонь будили заботливые воспитатели, не давая никому опоздать на утреннюю зарядку. 

Дисциплина во всех государственных учреждениях поддерживалась строжайшая, и любое отклонение от графика, как и многое другое в этой России, наказывалось. А потому ровно в двадцать минут восьмого перед парадным входом в интернат стояли все четыреста его постоянных обитателей, все в одинаковой тёмно-зелёной форме и неуклюжих, словно какой-нибудь деревянный брусок, показываемый ученикам на уроках физики, ботинках, не самым лучшим образом подходящих для спортивных мероприятий. Перед началом зарядки каждый обязан был присягнуть на верность Юалду, вне зависимости от того, собирался ли он в действительности выполнять присягу, или нет. 
Всю присягу Николос тайком поглядывал на Берхарда, пытаясь понять, помнит ли он его вчерашнюю ночную проказу. Последний же лишь мило улыбался толпе, своей улыбкой выдавая природную доброту, которой многие из воспитателей были обделены. 
После хорошей зарядки и утренней пробежки всем наказали принять душ. Копаться было нельзя, ведь уже ровно в восемь начинался завтрак, который проходил в виде «шведского стола». Каждый мог брать, что хочет, и сколько хочет, а потому опоздавшие часто упускали шанс прохватить себе самую вкусную еду.

Но вот приятные приготовления заканчиваются, и ровно в девять начинаются все уроки. Сказать, что Николосу не повезло, — не сказать ничего. Его группа должна была писать тест по истории первой, а бедный мальчик, вчера увлекшись игрой со своим фонариком, даже забыл прочитать перед сном параграф. Выход был один — везде, где только можно, присуждать победу немцам, таким образом повышая свои шансы на благоприятное расположение экзаменатора. Ведь было известно, что на уроках иной раз пятёрки ставились не за правильные ответы, а за ответы, реальность которых была бы выгодна немецкому правительству.
Второклашек, к которым и относился Николос, перегружать не любили. Капризные дети быстро уставали, и могли просто-напросто отказаться заниматься. А потому большой тест, растянутый на два урока, был единственным серьёзным занятием в этот день. После этого детей вывели на прогулку, а лично Николосу и его другу Михаэлю приказали лепить куличики в песочнице. Да, дело в том, что у мальчишек видели задатки архитекторов, а потому в скором времени рассчитывали получить от них хотя бы по небольшому песочному замку. 
И так каждый день. Без единого возмущения со стороны мальчишек. Каждый из них безропотно повиновался приказаниям и изо дня в день вылепливал десятки идеально ровных одинаковых куличиков. Никакого воображения. Никакого отхождения от канонов. Главное — прочность, точность, постоянство...

***

Я проснулся ночью в холодном поту. Посмотрел на телефон — три часа ночи. В голове стали проноситься события из минувшего сна. Передо мной предстал образ совершенно новой России. С одной стороны, стабильной и щедрой — здесь каждый получал все необходимые материальные блага и мог спокойно прожить всю жизнь, не жалуясь ни на что. Здесь не было ни резких изменений, ни криминала, ни воровства со стороны властей — все города выглядели настолько опрятно и красиво, на сколько это вообще можно было сказать про скопление монотонных квадратных зданий, большинство из которых было одинаково по строению и размерам. Вот оно — высшее проявление равенства… С другой стороны это был полностью роботизированный мир, где людям отключали мозги ровно на столько, на сколько это было возможно. И лишь где-то в суровой северной зоне жили те, кто хотели и теоретически имели возможность это исправить. Но они были в меньшинстве. 

Нет, такого ни в коем случае нельзя было допустить! Гитлер не должен был выигрывать войну, как это произошло в моём сне. А потому мы должны быть благодарны ветеранам за то, что мы сегодня — люди. Сложно требовать чего-то масштабного от других, когда сам не можешь сделать оного. Но сегодня ИХ день. И поэтому я прошу, пускай каждый хотя бы минуту сегодня уделит тому, чтобы вспомнить хоть что-нибудь хорошее, что принесла нам эта победа. Пускай, вместо того, чтобы навесить георгиевскую ленточку на свою страницу вконтакте, каждый из нас искренне пожелает оставшимся в живых тех благ, которые они заслуживают. Я боюсь, что это не даст ощутимых результатов… Но кто знает, ведь мысли материальны.